|
|
Опубликовано в еженедельнике "Русская мысль" № 4441, 31 января - 5 февраля 2003 года.Михаил ВиноградовИски заложников «Норд-Оста»: исполнительная судебная власть23 января Тверской суд Москвы отклонил три иска к столичному правительству, предъявленных заложниками «Норд-Оста» и их родственниками. Вероятнее всего, подобные вердикты будут вынесены и по остальным искам. Всего адвокату Игорю Трунову удалось собрать 62 иска на общую сумму более 60 млн. рублей. Изначально идея процесса против столичного правительства выглядела как сугубо рекламная акция одного из адвокатов. В частности, довольно странной казалась идея взыскать средства со столичной мэрии, поскольку гибель заложников последовала от действий не московских чиновников, а спецназа ФСБ. К тому же Трунов и его коллеги подчас вели себя весьма эпатажно, да и утверждения о бесплатности их услуг вызывали сомнения у скептиков (что косвенно подтвердил сам Трунов, не ставший в интервью еженедельнику «Собеседник» комментировать версию о том, что авторы исков пообещали адвокатам процент с исковых сумм, если они будут выплачены мэрией). Сказывалось и отсутствие в России глубоких традиций обжалования действий властей в суде – в подающих иски местным судьям и тем более в Европейский суд по правам человека видят (и порой не без оснований) людей, не вполне адекватных. Однако вскоре общественное мнение и пресса стали воспринимать акцию Трунова вполне благожелательно – ее стали оценивать как попытку повысить уровень правосознания граждан и единственно возможную реакцию на отказ властей от публичного расследования штурма на Дубровке и их нежелание взять на себя ответственность за гибель заложников. Что же касается адресата иска – столичной мэрии, то адвокаты вполне убедительно ссылались на действующее законодательство, в соответствии с которым жертвы терактов могут предъявлять претензии исключительно к региональным властям. Наконец, определенные ожидания вызвала и та легкость, с которой суд принял иски к рассмотрению, не став чинить каких-либо препятствий (очевидно, административная машина была запущена не сразу и поначалу судьи предпочли действовать «по закону»). По мере того, как интерес к инициативе Трунова возрос и ее перестали воспринимать как заведомо бесперспективную, начало увеличиваться и беспокойство властей. Юрий Лужков оказался перед выбором – либо, имея все основания, перекладывать ответственность на федеральную власть (но тем самым обрекать себя на конфликт с Кремлем, ради улаживания отношений с которым Лужков в последние годы сдавал позицию за позицией и опускался даже до проекта восстановления памятнику Дзержинскому), либо торпедировать иски при помощи административно-пропагандистской машины. После некоторых колебаний выбор был сделан в пользу второго сценария, но если с административным обеспечением все решилось довольно просто, то идеологически обосновать раздражение мэрии было куда сложнее. В результате журналисты услышали самые разнообразные и в большинстве своем неправдоподобные объяснения. Чиновники предлагали считать события на Дубровке не террористическим актом, а лишь захватом заложников (в этом случае компенсаций не полагается). Они уверяли, что городские власти не участвовали в организации медицинской помощи заложникам и поэтому не могут отвечать за действия врачей (в ответ на что адвокаты предъявляли октябрьские заявления чиновников мэрии, рассказывавших о своих заслугах в деле спасения заложников). Доходило до призывов взыскать моральный ущерб не с городских властей, а с террористов (ни один из которых, по официальным данным, не остался в живых). Все это сопровождалось сетованиями на то, что удовлетворение исков заложников поставит под угрозу выполнение городского бюджета. Каких-либо попыток достичь с адвокатами мирового соглашения, чтобы уменьшить сумму исков, мэрия, естественно, не предприняла. А председателю Мосгордумы Владимиру Платонову пришлось опровергать обвинения в давлении городских властей на суды. В интервью «Московскому комсомольцу» он отрицал слухи о выделении мэрией дополнительной финансовой помощи. Правда, сделал это Платонов в довольно уклончивых формулировках, указав лишь, что «никаких документов о выплате городскими властями денег московским судьям не существует», а «в бюджете города никогда не закладывались деньги на зарплаты федеральным судьям», но, впрочем, город оплачивает техническое оснащение судов и ремонт зданий, где они располагаются. Остается только догадываться, с каким удовлетворением наверху следили за метаниями «команды» Лужкова, не готовой ни стать «крайней» за «Норд-Ост», ни публично возложить ответственность на федеральные власти. В итоге основной удар вынуждена была принять на себя судья, которая 23 января не стала играть в «независимость судебной власти» и, грубо обрывая истцов и отметая все возражения адвокатов, приняла отрицательные решения по первым искам. Теоретические шансы на успех у заложников и их родственников при всем том остаются. Нельзя исключать, что суд высшей инстанции сочтет решение городского суда безосновательным (что вполне возможно в случае, если федеральные чиновники задумают устроить новую интригу против городских). Нельзя также исключать, что позиция заложников рано или поздно получит поддержку Европейского суда. Однако даже если этого не случится, власть по итогам этого судебного процесса понесла два ощутимых поражения. Во-первых, в ближайшие месяцы число исков граждан к государственным органам по самым разным вопросам (от возмещения морального ущерба за действия правоохранительных органов до необеспечения отопления) существенно возрастет. Во-вторых, судебный процесс еще раз показал, что попытка интерпретировать штурм на Дубровке как крупную победу завершилась фиаско. Конфликт вокруг исков заложников продемонстрировал, что российские власти и лично Владимир Путин не готовы взять на себя ответственность за убийство заложников, но все же не намерены откровенно перекладывать ее на нижестоящих (в данном случае – на московское правительство). Но для того, чтобы реализовать подобную линию поведения, Кремлю приходится либо идти на неправовые шаги (давление на суд), либо, по меньшей мере, не препятствовать им, что плохо сочетается с заявленным курсом на установление «диктатуры закона» и судебную реформу. Москва |
Сайт открыт 24 июня 2000
года. Последнее обновление: 29 января 2003
|