Босс, №2, 2005 год.Михаил Виноградов«Социальное цунами» прокатилось по регионамМонетизация льгот оказалась самым масштабным с момента гайдаровских реформ общефедеральным проектом, столь остро затронувшим интересы регионов. Субъекты Федерации должны были как-то реагировать на неожиданную федеральную инициативу и отказались от серьезного сопротивления.Как и в 1992 году, они предпочли действовать в фарватере политики центра. Если при Гайдаре это объяснялось относительной слабостью регионов, еще только осознающих свою роль в отделившейся от Советского Союза России, то теперь регионы оказались частично «усмирены» федеративной политикой Владимира Путина. Но, как стало ясно уже в первых числах января, их сопротивление — вовсе не главное препятствие придуманным в центре экономическим реформам, равно как лояльность региональных властей (как реальная, так и имитационная) — не гарантия успеха. Социальная напряженность, возникшая в регионах, может поставить под сомнение реализацию других намеченных реформ. Как все начиналось?Монетизация льгот — по сути единственная серьезная инновация «потерянного» 2004 года. Победа Владимира Путина уже в первом туре президентских выборов дала ему мандат на радикальные преобразования, однако модернизационная программа так и не была реализована: дело ограничилось только монетизацией льгот и суетливыми шагами в области реформирования образовательной сферы. Предчувствие «социального цунами» появилось у губернаторов еще летом. Главными очагами сопротивления монетизации тогда стали Москва и Дальний Восток. В столице Юрий Лужков, словно вспомнив о лучших для себя политических временах, предстал в роли защитника угнетенных льготников. После встречи же с Владимиром Путиным Лужков снял свои претензии, а федеральный центр не стал мешать мэрии реализовывать в столице собственный социальный проект. На Дальнем Востоке группа губернаторов во главе с Виктором Ишаевым написала открытое письмо президенту с призывом остановить монетизацию. Потом, правда, многие из его авторов отозвали свои подписи, но стало очевидно, что остро переживающий кризис социальной политики Дальневосточный федеральный округ наряду с Южным (где расположены северокавказские республики) становятся самыми «проблемными» территориями РФ. В итоге федеральный центр пошел в вопросе о монетизации на некоторые уступки. Были установлены четкие «правила игры» для федеральных пенсионеров и льготников, но регионам дали послабление, предложив принимать решения по своему усмотрению. Другое дело, что в условиях продолжающегося перераспределения средств региональных бюджетов в пользу федерального центра большинство регионов не располагали ресурсами для отсрочки реформы — это удалось сделать либо в заведомо благополучных регионах (в Москве, Красноярском крае, Тюменской области), или там, где у власти остались губернаторы популистского толка (на Камчатке). Кое-где местные власти перенесли монетизацию на несколько месяцев, чтобы не стимулировать протестную активность во время весеннего цикла выборов в региональные парламенты. Забытые оврагиПризнаки того, что реакция населения на новую схему будет небезоблачной, появились еще в декабре. Тогда в одном из регионов Центральной России местная политическая структура решила провести митинг пенсионеров с критикой монетизации, при этом акция мыслилась скорее как промоушн этой защищающей права пенсионеров и ветеранов организации, нежели как серьезная протестная акция. Однако к удивлению организаторов, рассчитывавших цивилизованно провести митинг и быстро разойтись, один из рядовых участников призвал перекрывать улицу. Его коллеги проявили «несознательность» и откликнулись на этот призыв, что привело к остановке движения, длительным переговорам с мэром и поискам компромисса. Оснований ждать подобного сценария и в остальных регионах к этому времени было немало. Во-первых, низкий размер компенсации (на фоне завышенных ожиданий, которые пыталась создать государственная пропаганда) актуализировал тему бедности значительной части граждан, низкого уровня их жизни и в особенности — нищенского положения пенсионеров. Обнаружить себя социальными аутсайдерами на фоне создаваемой официальными СМИ картины экономического подъема и приближающегося процветания людям оказалось крайне неприятно. Во-вторых, хотя отношение рядовых граждан к «оранжевой революции» в Украине было и остается неоднозначным, оно поставило под сомнение важнейший постулат нынешней социально-политической стабильности, базирующийся на представлении о непродуктивности и бессмысленности выступлений против власти. В-третьих, публичная политика оставляла все меньше каналов для выпуска пара, а разница между официальной пропагандой и реальной жизнью за окном становилась все разительней. Это породило у многих граждан потребность в так называемых «акциях прямого действия» — будь то перекрытие дорог или «бархатный терроризм» Национал-большевистской партии с поливанием майонезом сверхнепопулярных чиновников (Вешнякова, Зурабова, Колоскова). Волна сочувствия к лимоновцам, неожиданно прокатившаяся по стране в декабре, указала на наличие серьезного потенциала «творческой энергии масс». С учетом этих обстоятельств перекрытие дорог выглядит не внезапно обрушившейся социальной стихией, а вполне логичным и естественным процессом. Растворенная в воздухе еще с советских времен магия слова «революция» вновь дала о себе знать. Пионерами волнений стали Московская область, Санкт-Петербург, Самара, Башкирия, Удмуртия, Алтайский край. Там пенсионеры, не будучи организованы какой-либо влиятельной силой (информация о предстоящих митингах распространялась по так называемому «сарафанному радио» — с помощью слухов и разговоров в транспорте), проявили бойцовский характер, перекрыли улицы и попытались говорить с властью с позиции силы. «Островками социальной стабильности» оказались в основном регионы, смягчившие удар от монетизации (Красноярский край, Тюменская область, Чукотка). В других регионах митинги пенсионеров тоже состоялись, но они не сопровождались серьезными эксцессами и политическими потрясениями. Реакция региональных элит оказалась неодинаковой. Если в Санкт-Петербурге Валентина Матвиенко провела встречи с демонстрантами, то, например, власти Башкирии заняли глухую оборону, и посредничать с недовольными был вынужден федеральный инспектор. В результате в Уфе начались митинги с требованием отставки не только федеральных чиновников, но и Рахимова (недавнему «политическому тяжеловесу» это крайне некстати: он оказался в центре второго за месяц после милицейской «зачистки» в Благовещенске скандала, что заметно снижает его шансы быть переназначенным на следующий срок). Попытки федеральной власти начать пропагандистскую «контригру», переложив ответственность за неудачу реализации нового закона на регионы, не дали мощного эффекта: в глазах населения виновником ситуации выглядели президент, федеральное правительство и думское большинство. А попытки организовать ответные митинги жителей сел и малых городов в поддержку монетизации особого эффекта не дали. В областных центрах оказались готовы признать правильность самой идеи монетизации и даже согласиться, что на селе выплата компенсаций повысила уровень жизни. Но эти аргументы, равно как и экстренные попытки снизить остроту «транспортного» кризиса, не «реабилитировали» федеральных чиновников, чьи действия все чаще стали восприниматься как «злонамеренные» и «антинародные». Уроки социального кризисаЭксперты расходятся в оценках того, сколь долго продлится социальный кризис. Казалось бы, решение федеральных властей повысить размер пенсий и на некоторое время найти компромисс по транспортному вопросу должны снизить накал страстей. Новая схема обеспечения лекарствами и растущие различия между федеральными и региональными льготниками вызывают недовольство граждан, но очаг кризиса все же локализован. Однако, согласно ряду прогнозов, рост тарифов на ЖКХ, пересмотр условий присвоения инвалидности, повышение стоимости транспортных перевозок могут создать ситуацию, при которой у пенсионеров каждый месяц в течение полугода будет появляться повод для новых возмущений. Несмотря на то что политические позиции федеральной власти (в том числе президента Путина и «Единой России») довольно прочны, первые недели «ситцевой революции» дают определенные уроки. Во-первых, налицо ослабление властной вертикали. Даже после принятия центром компромиссной схемы, предусматривающей выделение дополнительных средств регионам, вдохновителем нового бунта оказались уже не самостоятельные Лужков и Ишаев, а отказавшийся подписывать такое соглашение курганский губернатор Олег Богомолов, в 2004 году активно боровшийся за образ самого лояльного центру регионального лидера. Во-вторых, существует риск дестабилизации на федеральной политической сцене. Речь идет не только о возможных кадровых перестановках. Обостряется угроза новой борьбы за средства стабилизационного фонда — к ее прежним участникам (силовикам, отраслевым лоббистам) могут добавиться региональные лидеры, оставшиеся один на один с населением и нуждающиеся в срочном латании социальных дыр. В-третьих, реализация законопроекта о монетизации стала серьезным аргументом в пользу тех, кто сомневается в возможности эффективного управления регионами из центра. Насколько известно, авторы реформы действительно рассчитывали сделать «доброе дело» и дать населению больше денег, но в очередной раз реализация этого благого намерения оказалась столь неудачной, что вся операция была воспринята населением как очередное «ограбление» населения. Региональные власти после отмены губернаторских выборов лишились достаточной мотивации для сохранения социальной стабильности. Правоохранительные органы тоже оказались жертвой реформы. Поэтому главной опорой центральной власти на местах оказались не губернаторы и милиция, а кондукторы, контролеры и почтальоны. А федеральным чиновникам, успевшим в декабре — январе выступить еще и с другими непопулярными инициативами вроде отмены отсрочек от призыва в армию для студентов, предстоит смягчать удар, чтобы достичь нового компромисса со своими гражданами. Политическая воля для выполнения других намеченных к реализации реформ (образование, здравоохранение, наука, естественные монополии) в такой ситуации вряд ли возрастет. |
Сайт открыт 24 июня 2000
года. Последнее обновление: 17 сентября 2005
|